|
Край, ставший родным
С чего начинается родина? Несколько вариантов ответа на этот
вопрос предлагалось в одной, очень популярной когда-то песне. А вот что
помогает почувствовать родство с краем, где ты живешь недавно? Ответ на этот
вопрос вы, возможно, найдете на страницах моего дневника.
2 августа
Теплый летний вечер. Я сижу на берегу реки, названия которой
не знаю. Летний ветерок шевелит мои волосы, приятно щекочет нос, игриво
шелестит березовой листвой. От еще влажной травы идет пар: недавно прошел
дождь. Я вдыхаю аромат летнего вечера. Август пахнет особенно.
У меня в руках блокнот и
ручка. Как странно. Я никогда не имела дневника, потому что не видела от
него никакой пользы. Внезапно возникшее желание писать удивляет меня, но пока
этот маленький блокнот - мой единственный собеседник. Возможно, моя грусть мимолетна,
и никакого дневника не будет, а эта страница останется единственной. Пусть так,
но она сохранит в моей памяти впечатления этого вечера. Зачем? Не знаю…
Вечер тихо сползает с горы, удлиняет тени. Водная гладь
становится черной. Розово-рыжий луч заходящего солнца тепло и нежно коснулся
поверхности реки. Река улыбнулась в ответ – солнечная дорожка протянулась от
берега к берегу. Теперь даже эти места казались родными. Как странно! Думала ли
я в своей солнечной Одессе, что буквально через месяц попаду сюда, в чужой
незнакомый город, и буду грустить одна в прибрежном уфимском парке, изливая
печаль и опасения немому дневнику. Опасения?
Откуда взялось это слово? Было ли
когда-то ранее в моей душе подобное чувство? Не помню, кажется, нет.
Бабушка с детства называла меня маленькой разбойницей,
иногда, ворча, атаманкой. Дворовые друзья – Юлька-компания. Я была едва ли не
самой общительной и жизнерадостной
девчонкой нашего двора. Встречи с новым не пугали меня, а скорее наоборот,
дразнили и тянули к себе. Что же теперь?
Возможно, это слово написано случайно. «Нет», все-таки тихо
притаилось во мне. Но что тревожит меня? И опять вопросительный знак…
13 августа
Привет, мой маленький друг. Я снова держу тебя в своих
руках, а значит, мне опять одиноко. Ну что ж, давай поболтаем.
Сейчас вечер жаркого летнего дня. Солнце напоследок щедро
дарит свое тепло. Что ж, я привыкла к одесскому зною. Башкирию тоже называют
солнечной. Это радует. Днем я бродила по городу. Красиво, но все казалось чужим.
Чужие люди, незнакомые названия улиц, это странное слово «Башкортостан». Но знаешь,
одно впечатление дня показалось мне забавным. Я стояла у киоска, выбирая мороженое,
рядом продавали цветы и фрукты, запах спелых фруктов смешивался с ароматом цветов
и летнего зноя. Я почувствовала знакомое с детства дыхание родного южного
города. Правда, здесь совсем не пахнет морем.
Знаешь, мне по-прежнему немного странно. Возвращаясь домой,
я на несколько минут задержалась у ворот школы, где мне предстоит учиться. Какими
они будут, мои новые друзья? Покажутся мне они чужими, или нет? И будут ли мои
новые одноклассники моими друзьями? Станет ли родной новая школа и этот город? Волнение
вновь охватило меня в эти минуты. Почему меня так пугает встреча с новым? Почему
дневник становится для меня столь желанным собеседником?
Возможно, дело не в новой обстановке, а во мне самой. Я
чувствую, что как-то меняюсь. Во мне появляется желание заглянуть в себя,
что-то понять, в чем-то разобраться. Раньше я просто шла навстречу новым
друзьям, впечатлениям, чувствам. Теперь же я все чаще хочу остановить
мгновение, услышать его в моей душе, понять, что несет оно мне, и что я могу
подарить в ответ каждой новой минуте моей жизни. Быть может, я просто взрослею?
20 августа
Пишу сейчас у окна. Над зеленой крышей сарая – купол
какой-то церкви, совсем маленькой, и несколько качающихся веток. Над ними –
облако.
Человеческая беседа – одно из самых глубоких и тонких наслаждений в жизни:
отдаешь самое лучшее – душу, берешь то же взамен.
Ты удивлен? Да, круг моего общения расширился, правда, ровно
на одного человека, но зато какого. Это наша соседка, Зульфия Ахатовна. Знаешь,
это действительно чуткий, добрый и душевный человек. Наше знакомство – странная
случайность: забытый ключ, полчаса возле дома на скамейке в ожидании маминого
прихода, ставшее уже привычным чувство бесприютности. И вдруг теплый, участливый
голос: «Здравствуй, милая, что ж ты здесь скучаешь совсем одна?»
Я резко оборачиваюсь. Мне удивительно мило улыбается
пожилая женщина невысокого роста: «Ключ забыла? Это не беда. Да что ж без толку
здесь сидеть, пойдем, чайком согреешься. Вечера то уже холодные».
Я соглашаюсь, и мы поднимаемся на второй этаж. Дверь –
напротив нашей. Маленькая, словно игрушечная, прихожая. Я прохожу в зал, сажусь
на краешек дивана, с кухни доносится теплый, какой–то удивительно домашний
запах пирога, свежих яблок и едва уловимый медовый аромат. Мне становится
как-то легко, спокойно, словно оттаивает душа. Мы садимся к столу. Зульфия
Ахатовна разливает чай. Мое внимание притягивает какое-то незнакомое блюдо,
аппетитной горкой возвышающееся в центре стола.
«Что это?»- живо, но робко поинтересовалась я.
«Это чак-чак, да ты попробуй»,- ласково и немного лукаво
отзывается хозяйка. Я отламываю кусочек. Медовый хворост тает во рту. Беседа
течет легко и непринужденно, будто мы знакомы давным-давно. Решительно и изящно
Зульфия Ахатовна касается переплетов любимых книг. Мы листаем альбом семейных
фотографий. Чуть суховатая рука ее немного дрожит, но голос звучит ровно и ласково.
Речь заходит о театре. Я с изумлением, но пониманием смотрю
на мою собеседницу. Она говорит увлеченно, иногда с жаром, все чаще восторженное: «Ах!». По-детски широко
раскрыты чуть раскосые карие глаза. Вероятно, театр - ее главное увлечение, или
даже страсть. А может, несбывшаяся мечта?
Мне вспоминается Пушкин:
Волшебный край…
Там, там под сению кулис
Младые дни мои неслись.
Я невольно ощущаю
какое-то касание душ, порой без слов, через воздух, это теплое облако: от – к.
Уже поздно. Мы прощаемся в прихожей. «Бесконечное спасибо
Вам за все!»- простые, почти дежурные слова, а в душе: «Наша встреча – чудо».
Как странно. В чем секрет столь внезапно возникшего
душевного родства? Человеческое тепло? Общие интересы? Не знаю. Но вкус блюда с
непонятным и смешным названием чак-чак кажется мне родным и знакомым с детства.
Ой, кажется, я съела его неприлично много.
26 августа
Сейчас так радостно, такое солнце, такой холодный ветер. Я
иду к театру по широкой аллее. Рядом тонкие деревца, ветер треплет мои короткие
волосы. Я чувствую себя такой легкой, такой свободной. Мой блокнот со мной.
Огромное белое здание с неожиданно сиреневой крышей впечатляет. Вот он какой –
театр. Театр, где чудо становится явью. Внутри светло и красиво. Атмосфера
непредсказуемости. Я прохожу в фойе. На стенах – фотографии со сценами из
спектаклей. Подхожу поближе, заинтересованно рассматриваю. Первая же фотография
привлекает яркостью красок. На переднем плане – красивая девушка, ее платье даже
с фотографии сияет множеством разноцветных огней, руки воздеты к небу. На лице
теплая искренняя улыбка, такая, что хочется заговорить. Внизу читаю: «Сцена из
спектакля «Снегурочка». Я обязательно схожу на этот спектакль.
На следующей фотографии герои в национальных костюмах.
Подпись: «Кара Юрга» или «Черный иноходец». Именно этот спектакль сегодня
предстоит мне увидеть.
Зульфия Ахатовна сказала, что этот спектакль поставлен по
башкирской легенде. Сначала было легкое разочарование: пойму ли я, ведь об этом
народе я так мало знаю. Первый звонок. Я поднимаюсь на второй этаж и снова
удивление: в центре фойе - маленький оркестр.
Мелодии Верди звучат неожиданно близко. Я прохожу вдоль портретной галереи
актеров, всматриваюсь в лица этих людей, которые живут тысячами жизней, которые
любят тысячу раз, которые умирают и рождаются вновь. Я оглядываюсь вокруг. Лица
пришедших в театр не кажутся мне чужими. Наверное, это те люди, которые любят
искусство, ценят театр. Теперь мне не кажется, что я одна. Мне тепло и уютно
среди людей, схожих со мной (пусть малым) любовью к театру, к сказке, превращающейся
в действительность. Но вот последний звонок. Мне пора идти в зал. Я убираю тебя
ненадолго, мой друг, в сумочку.
30 августа
Сейчас во всем моем существе какое-то ликование, я сделалась
доброй, мне хочется идти навстречу людям, говорить всем приятное, быть щедрой,
ничего не объяснять, не скрывать, не бояться, хочется не ходить, а бегать, не
бегать, а летать. Всему виной – спектакль – чудный, настоящий – «как надо!»
«Черный иноходец» (которого я, кстати, даже нарисовала на
одной из твоих страниц!) - это не просто башкирская легенда, это целая
раскрытая книга о вечных проблемах человеческой жизни. Как трогателен сюжет,
как глубок смысл, казалось, обыкновенного народного преданья. А что такое в
сущности «предание»? Наверное, воплощенные в поэтическую форму мечты о гармонии
человека с миром, с миром людей, с миром природы. А есть ли эта гармония в моей
жизни? Сейчас мне трудно об этом судить, ведь я
так далека от всего родного и близкого мне. Но я помню тот день, когда
ты появился в моей жизни, мой маленький бумажный друг. Сомнения, отчужденность,
страхи, переживания, тоска. Так бывает:
над головой мысли сонмами, а посмотришь: белая бумага. Я сидела в прибрежном
парке и любовалась природой чужого (как я думала тогда) города. И мне казалось,
что именно она поддерживает меня и протягивает руку помощи. А что происходит,
если мы нарушаем общие для всех законы природы? Ответ на этот вопрос, может
быть, и дает этот спектакль. Когда люди
поступают вопреки своему гуманному предназначению, они губят что-то главное в
себе, ибо мы только часть мироздания. Пролитая кровь порождает только кровь.
Безжалостные языки пламени, дым и пепел разоренных становий. Чем может человек
оправдаться за это? Нелепыми законами рода? И природа мстит ему гибелью детей,
образуя Связующие нити между прошлым и будущим. А два юных влюбленных,
отважившихся противостоять вакханалии братоубийственной войны, взявшись за
руки, все дальше и дальше уходят туда, к
неверной линии слияния земли и неба, шаг за шагом растворяясь в сверкающей
пыли млечного пути. Они и сегодня там. Я возвращаюсь домой после спектакля, иду
по стихшим улицам вечернего города. Небо усеяно звездами, кажется, что сквозь
мириады планет с темного купола глядят в мое запрокинутое лицо глаза
Мактым-хылу и Абуляя.
3 сентября
Пишу в постели, ночью. Я не слишком часто теперь обращаюсь к
тебе, мой дневник. Ты уже залежался на полке. Хотя все, что я хочу сказать тебе
– так непомерно. Началась сентябрьская круговерть, каждый день полон событий и
впечатлений. Встречи с новым уже не пугают меня, хотя порой и ставят в тупик,
но я научилась идти им навстречу. Мне
странно почувствовать себя совсем самостоятельной. Для меня это сюрприз: мне
всегда казалось, что кто-то другой будет направлять мою жизнь. Сейчас же
хлопоты с переездом, обустройство нового жилья легли на мамины плечи. Папа и
брат далеко, а мне…
Извини, договорим в другой раз. Засыпаю с карандашом в руке.
2 октября
Опять чувство растерянности. Через неделю день независимости
Республики Башкортостан. В школе предпраздничная суета. Наш класс оформляет
стенд о родном крае. Здесь слово «родной» для меня звучит странно. Моя родина
далеко. А за два месяца не приходит чувство родства. Разделившись на группы,
ребята распределяют обязанности по оформлению стенда, бурно обсуждают темы
будущих выступлений: история, быт и культура, наука. Это вдохновленное
оживление притягивает меня, но я одиноко сижу
за партой. Мне немного обидно и грустно. Да и чем я могу быть полезной?
Что я могу рассказать? Об этом крае мне так мало известно. Лишь театр – малая частица
познанного мною. А собственно, почему малая?
Книги и альбомы об уфимском театре, разве мало я их прочла и посмотрела
за эти дни? А разговоры о спектаклях с Зульфией Ахатовной, ее рассказы о
труппе, актерских судьбах, об истории
театра. Ведь это именно с них началась наша дружба.
«Я расскажу о театре», - решительность моего голоса удивляет
меня саму.
3 октября
Я снова в фойе театра. Зульфия Ахатовна договорилась о моей
встрече с главным режиссером. Михаил Исаакович Рабинович согласился дать
интервью. Я приехала к назначенному часу. Меня попросили чуть подождать, так
как он занят. Я заметно волнуюсь. А вдруг он меня не поймет и посмеется над
моей затеей? Может быть, ему покажется нелепо или несолидно давать интервью
школьнице? Но вот дверь открывается, и меня просят войти. У меня так стучат
зубы, что я никак не могу попасть на «здравствуйте». Невысокий мужчина средних
лет приветливо улыбается мне.
- Ну что ж, начинай свое интервью.
- Скажите, пожалуйста, какое образование вы получили? –
спрашиваю я, пытаясь держаться, как настоящая журналистка.
- Сначала я окончил уфимский авиационный институт, ныне
УГАТУ, но, по профессии проработал недолго. Поступил в училище им. Щукина в
Москве на режиссерский факультет. Путь к этому театру был долг, но это того
стоило. Я чувствую себя счастливым, когда на сцене уфимского театра играются
мои спектакли.
- А какие темы для спектаклей вы выбираете?
- Чётко ограниченного круга тем у нашего театра нет. Но спектакли о вечном (о
добре и зле, ценности человеческой жизни, сути любви и счастья) всегда
интересны зрителю, особенно, если при постановке удалось обнаружить особенный
взгляд на уже знакомое, посмотреть на ситуацию под иным углом зрения. Очень
хочется, чтобы зритель выходил из театра, чувствуя себя обогащенным, Когда это
получается, радуются и актеры, и авторы спектакля.
- А есть ли у вас мечты, касающиеся театра?
- Да, есть. Но, как говорится, преждевременный рассказ ставит
под сомнение воплощение. А люди искусства в большинстве суеверны.
Меня удивляет ответ, но я продолжаю:
- А снятся ли вам сны о театре?
На лице Михаила Исааковича появляется игривая улыбка.
Да, ведь, когда весь день работаешь, затем приходишь домой, голова
не перестает работать. От того, что волнует и увлекает не так просто
отключиться.
Но, признаюсь честно, мне еще часто снится, как я сдаю
экзамены в авиационном университете.
- Хотели бы вы, чтобы ваши близкие были актерами?
- Никогда! И Вам, барышня, не советую. Актёрская судьба
особая. Независимо от душевного состояния он выходит на сцену и играет роль.
Бывали случаи, когда в антракте актеру звонят и сообщают о несчастье с кем-то
из близких, а отменить невозможно: зал полон. И после звонка артист снова
выходит на сцену и радует зал. Был случай: во время спектакля актер сломал
ногу, вызвали скорую, сделали анестезию и продолжили спектакль.
- Не буду вас задерживать, последний вопрос: ваше мнение о
юном зрителе.
- Он разный, не всегда такой, каким мы хотим его видеть.
Порой бескультурье и хамство больно ранят актеров.
Хотелось бы видеть на своих спектаклях юных ценителей
прекрасного, понимающих, думающих зрителей, ощущать родство душ. Но
воспитывать, изменять - это наша задача.
Ведь воспитывает и семья, и школа, и искусство.
- Спасибо большое. Я очень вам благодарна.
- Желаю удачи, юный корреспондент.
Михаил Исаакович провожает меня тёплой улыбкой. Его слова о
родстве душ не выходят из головы.
А поймут ли меня одноклассники?
6 октября
Вот и вступила в свои права осень. Золотятся макушки все тех
же задумчивых и уже родных мне берез, успокаивавших меня в тот день, когда я в
первый раз пришла в этот парк. Осень в самом разгаре. Желтые листья шуршат под
ногами. Я шагаю по старому парку, в который пришла тогда для первой беседы с
тобой, мой молчаливый друг. С тех пор многое изменилось. А главное у меня
появились друзья, настоящие, живые (не обижайся).
День моего выступления я вспоминаю, как сон. Жуткое волнение.
Бешено колотится сердце. Я иду вдоль
нескончаемого ряда парт, вцепившись трясущимися руками в спасительные листы с
докладом. Одна мысль стучит в висок: «Меня не поймут, не примут. Я вечно буду
одна». Словно со стороны, я слышу, как дрожит мой голос, Но горящие интересом
глаза одноклассников, их приветливые, добродушные улыбки ободряют меня. Слова
звучат все вдохновеннее. Альбомы с фотографиями, видеофрагменты из спектакля вызывает
живой интерес. Я даже решаюсь прочесть мой любимый монолог из «Черного иноходца»
А потом оживленные вопросы, даже восхищение и чувство счастья в моей душе.
Я влилась в коллектив, я обрела друзей-единомышленников и
душевный покой. Ты знаешь, мне кажется,
я многому научилась за это время: пониманию других и себя. Я знаю секрет моего
сегодняшнего успеха. Это открытая душа, интерес и внимание к людям, традициям,
культуре. Ведь чем больше мы знаем друг о друге, тем понятнее, ближе и родней
мы становимся.
Я думаю, это и есть путь к гармонии во взаимоотношениях
между отдельными людьми и целыми народами.
Я очень благодарна тебе, мой милый дневник, что нашла в тебе
поддержку и помощь, ты спасал меня в минуты одиночества, помогал
разобраться в себе. Общаясь с тобой, я
училась самостоятельности, взрослела. Сейчас я прощаюсь с тобой, но в эти дни
ты был для меня другом. Настоящим другом.
|
|
