|
Молодой русский писатель из Башкирии Михаил Чванов пришел в отечественное аксаковедение в конце 60-х годов ХХ века, в годы экзистенциального осмысления русской литературой современной действительности и поисков своих национальных и религиозных корней. К этому времени в аксаковедении уже появилось первое в со-ветском литературоведении фундаментальное исследование творческо-го пути С.Т.Аксакова, сделанное С.И.Машинским; пользовались за-служенным читательским успехом яркие публицистические очерки в защиту аксаковских мест В.А.Солоухина; были опубликованы кропот-ливые краеведческие изыскания о семье Аксаковых и ее окружении в Башкирии и Оренбуржье известных уфимских краеведов Г.Ф. и З.И.Гудковых. Так что Чванов пришел не на пустое место. Но он, мо-жет быть, острее других почувствовал, что пришел на руины не только усадеб и храмов, но и всей русской православной культуры; и начал вместе с другими упорно разгребать завалы.
Первой его книгой аксаковской тематики стала неболь-шая по объему брошюра "Аксаковские места в Башкирии", вышедшая в Башкирском книжном издательстве в 1976 году, где молодой автор поделился своими впечатлениями от поездок по местам, описанным в "Детских годах Багрова-внука" и "Семейной хронике". Характерно, что уже тогда Чванов сумел найти такой тон, такие слова и такой угол зре-ния на это запустение, что вызвал у читателей разного уровня не гнев и уныние, не желание найти виноватых, а гордость за свое прошлое и стремление привести его в достойный вид. Главным достоинством этой книги было то, что она, подобно колоколу, пробудила многие души от духовной спячки и равнодушия к своему прошлому.
Следующим шагом в постижении аксаковского наследия стала для Чванова серия предисловий к книгам С.Т. и И.С.Аксаковых, выпущенных Башкирским книжным издательством в серии "Золотые родники" с 1977 по 1986 годы. Душой этой серии был неутомимый ис-следователь и пропагандист русской литературы о Башкирии М.Г.Рахимкулов, открывший много малоизвестных и несправедливо забытых произведений русскоязычных авторов. В своих предисловиях к книгам С.Т.Аксакова "Детские годы Багрова-внука", "Семейная хро-ника" и "Записки ружейного охотника Оренбургской губернии" Чва-нов, знакомя читателей второй половины ХХ века с географией акса-ковских произведений, в то же время ненавязчиво вводил их в мир ак-саковских идей, показывая их актуальность и глубину. Так, в годы тре-вожно вставших перед советским обществом экологических проблем Чванов обратил внимание читателей Аксакова на его природосбере-гающие идеи: "И самое поразительное, что еще в то время, в век перво-зданной, почти еще не тронутой человеком природы, /.../ он - одним из первых на планете! - поднял свой тревожный голос в защиту окру-жающей среды" (6, 9).
В 1983 году в предисловии к "Семейной хронике" Чванов уже вплотную подошел к одному из краеугольных камней православ-ной культуры - устоям русской патриархальной семьи. Не имея воз-можности открыто пропагандировать христианские ценности в атеи-стическом обществе, он, тем не менее, в пору глубокого кризиса свет-ской семьи высказался достаточно твердо и ясно в пользу идеалов се-мьи православной: "... в семье, как и в нравственности вообще, есть те непреходящие ценности, то есть ценности, которые не меняются, кото-рые не должны меняться от времени, независимо от меняющихся об-щественных отношений..." (9, 13).
Прекрасно понимая, что понятие "патриархальность" уже в ХIХ веке несло оттенок отжившего, а в советское время связывалось уже напрямую с реакционностью, Чванов в этом вопросе обратился за поддержкой к авторитетам А.П.Платонова и Л.Н.Толстого, Ю.В.Трифонова и писателей-деревенщиков. Сам же он дал такую фор-мулировку патриархальности, к которой наше общество стало подхо-дить только сейчас, пережив в 90-е годы самые бесчеловечные экспе-рименты над семьей: "Может быть, патриархальность - это культура семьи, во главе которой стоял и стоит трезвый, добрый, справедливый и строгий - последнее не менее необходимо - отец" (9, 13). Говоря о взаимодоверии, взаимоуважении и взаимоподчинении интересов в се-мье Багровых, изображенной Аксаковым, Чванов подразумевал под этим идею соборности, занимавшую важное место в идеологии славя-нофильства. Все это, разумеется, не умаляло роли матери, но, как писал Чванов, только давало ей "направленную определенность" (9, 14). К сожалению, даже сейчас эти идеи имеют немало противников. Не слу-чайно, что в недавно нашумевшем фильме А.Звягинцева "Возвраще-ние" наибольшее недоумение и неприятие вызвал патриархальный об-раз сурового отца. Наметки нравственно-философской концепции се-мьи в творчестве С.Т.Аксакова, сделанные Чвановым в предисловии к "Семейной хронике", получили дальнейшее развитие в его последую-щих статьях в 90-е годы.
Ярким событием в отечественном аксаковедении стал выход в 1990 году в московском издательстве "Современник" книги Чванова "Если не будете как дети...", продублированной в 1991 году с небольшими добавлениями Башкирским книжным издательством под заглавием "Корни и крона". Приуроченная к 200-летию со дня рожде-ния С.Т.Аксакова, эта книга вобрала в себя все лучшее из публицисти-ческих статей и очерков Чванова, посвященных роли семьи Аксаковых в отечественной культуре. Новым в этой книге по сравнению с преды-дущими работами на эту тему стал не только широкий охват наиболее значительных деятелей русской культуры ХVIII-ХХ веков, связанных с Башкирией и Оренбуржьем непосредственно или через семью Аксако-вых, но и, главным образом, глубокий и всесторонний анализ причин взлетов и падений русской православной культуры последних 200 лет. В качестве главного мерила в своих изысканиях Чванов избрал семью Аксаковых, признанную еще в ХIХ веке многими современниками своеобразным нравственным эталоном.
Потрясения ХХ века, обрушившиеся на Россию, были вызваны не только политическими и экономическими причинами, но и глубокими духовными сдвигами, вызвавшими брожение и смуту в ду-шах и умах россиян. Первая волна новых преобразований в конце ХХ века побудила целый ряд отечественных мыслителей обратиться к опыту прошлого, чтобы извлечь из него уроки на будущее. Одним из таких мыслителей был уфимский писатель Михаил Чванов. Всматри-ваясь в начале 90-х годов в прошлое Уфы и Башкирии, разбираясь в скрещении судеб Аксаковых, Нестеровых, Рычковых и других памят-ных отечественной культуре фамилий, он, как геолог на плохо иссле-дованной местности, находил новые, скрытые под толщей напластова-ний сокровища взлетов таланта и духовных прозрений, пропасти нрав-ственных падений целых поколений и покрытые травой забвения неко-гда прекрасные и чистые озера народных обычаев и вековых мораль-ных норм.
Насколько правомерным был такой подход к наследию семьи Аксаковых? Думается, что наряду с чистым литературоведени-ем, исследующим только историю и поэтику литературы, имеет право на существование и комбинированный, общекультурологический ме-тод, примененный Чвановым, ведь как свидетельствует общемировой опыт развития наук, многие открытия достигаются на стыках самых разнообразных направлений научных и художественных исследований. В отличие от набиравшего в те годы популярность постмодернистского подхода к культуре, Чванов в своих исследованиях опирался на тради-ции народной нравственности и русского православия, очищенного от имперского официоза и обогащенного опытом искушений ХIХ и испы-таний ХХ веков. В этом сказалась равновеликость личности писателя его таланту. В смутное время перемен, когда многие художники пре-вратили свои способности в товар, подчас даже опасный для его потре-бителей, Чванов осознал свой дар как ответственность перед прошлы-ми и нынешними поколениями в плане поддержания и укрепления мо-рального духа народа, без которого он превращается в одичавшую тол-пу. В этом он наследник великой учительской традиции русской лите-ратуры, идущей от митрополита Иллариона и протопопа Аввакума до А.И.Солженицына и В.Г.Распутина.
Жанровая размытость книг Чванова "Если не будете как дети..." и "Корни и крона", в которых лирические зарисовки переме-жаются с научными изысканиями, а история литературы соседствует с экологическими памфлетами, ввела их в русло русской культурной традиции, отличающейся от европейской большим жизнеподобием. Там, где европейская наука и искусство пытались разъять действитель-ность на отдельные, удобные для изучения части, русские ученые и ху-дожники пытались воспроизвести и осмыслить целое. Поэтому Чвано-ву близок С.Т.Аксаков с его наукообразными в части охоты и рыбной ловли и одновременно очень искренними и поэтически тонкими ме-муарами. Потому-то он отдал предпочтение свободной манере изложе-ния "Дневных записок..." путешествия по Южному Уралу солдатского сына академика И.И.Лепехина, так шокировавших в ХVIII веке то-гдашних академиков, сожалея при этом, что "в большинстве своем не по этому свободному языковому пути пошла современная научная ли-тература. Она все больше и больше пишется по принципу: чем более не по-русски, чем более непонятно, тем, мол, "ученее" и "научнее"" (11, 102).
Размышляя о сегодняшнем дне воспетой С.Т.Аксаковым реки Белой, Чванов с тревогой заметил, что мы все чаще приходим на ее берега со словом "борьба", словно забыв о том, что "борются только со злом, а бороться с добром, с корнями своими, с природой, с нераз-рывными связями с великим космосом - это что-то вроде сумасшест-вия. А у нас теперь даже самое мирное и святое - не уборка урожая, а борьба за хлеб" (11, 106). Страна Аксакова для Чванова - это "красота умиротворения, согласия, сочувствия, созвучия, сопонимания" (11, 107). Эта красота противостоит гнетущей красоте созидания, которую последние два столетия на все лады восхваляли певцы капитализма и социализма. Строительству искусственного мира, приведшего челове-чество к концу ХХ века к системному кризису и глобальной экологиче-ской катастрофе, писатель противопоставил идеи человеческого созву-чия с природой двух его знаменитых земляков С.Т.Аксакова и М.В.Нестерова.
Целостный взгляд на мир позволил Чванову еще в начале 90-х годов в очерках о семье Аксаковых, собранных в книгах "Корни и крона" и "Если не будете как дети...", сделать тревожные выводы о свя-зях экологической катастрофы с моральным упадком общества: "Лю-бая река гибнет, - писал он, - когда гибнут или отравлены родники, ее слагающие. Гибнет душа народа, когда мы перестаем питать ее из древних источников, более того - когда мы начинаем сознательно или бессознательно отравлять их" (11, 131-132). Творческое наследие семьи Аксаковых оказалась для него тем источником, который способствовал возрождению традиционной отечественной культуры. Завершая один из очерков книги "Если не будете как дети...", Чванов вопрошал: "Не-ужели из миллионов поклонников С.Т.Аксакова не найдется ни один истинно деятельный человек, кто смог бы начать дело об увековечении памяти этих великих патриотов, редкой, исключительной совести и че-стности писателей и общественных деятелей?.." (11, 218). Через не-сколько лет, не дождавшись желающих, он взвалил эту ношу на себя.
В 1992 году Чванов стал директором Мемориального до-ма-музея С.Т.Аксакова в Уфе, приняв тем самым на себя ответствен-ность за сохранение и пропаганду аксаковского наследия в Республике Башкортостан и за его пределами. В это же время был образован Акса-ковский фонд, ставший составной частью Международного фонда сла-вянской письменности и культуры, который тоже возглавил Михаил Андреевич. Все это позволило ему не только найти точку опоры в не-легкий для него период жизни, но и привлечь к творческому освоению богатого аксаковского наследия общественность Башкортостана, Рос-сии, ближнего и дальнего зарубежья.
К своему 50-летию писатель пришел с горькой и выстра-данной книгой "Время Концов и Начал", выпущенной уфимским изда-тельством "Китап" в 1994 году. Два эссе в ней были посвящены С.Т. и И.С.Аксаковым. "Быль о великом семьянине" вобрала в себя в заново переосмысленном виде прежние работы Чванова о "Детских годах Баг-рова-внука" и "Семейной хронике" С.Т.Аксакова. В смутные годы пе-рестройки, когда распался Советский Союз, рушились социальные ин-ституты и идеология, когда над страной нависла угроза новой граждан-ской войны, Михаил Андреевич увидел не только время Конца и совет-ской эпохи, и ложно понятых идеалов Просвещения, и светского гума-низма, и многих других иллюзий; но и время Начал возрождения рели-гиозных и нравственных традиций народов Евразии.
"С.Т.Аксаков /.../ дал нам понять, - писал Чванов,- что только в крепкой семье и семейных отношениях с природой возможно наше будущее" (3, 224). Рассматривая семью как микромодель общест-ва, Чванов вслед за А.П.Платоновым подчеркнул ее универсальность для любых эпох. В годы всеобщего упования на успех реформ он писал о неизменных базовых ценностях семьи, таких, "как непререкаемый авторитет отца, взаимодоверие и взаимоуважение, взаимоподчинение интересов, но и место в семье каждого члена семьи, как и в обществе" (3, 196). Эту модель, далекую от сегодняшней действительности, Чва-нов иллюстрировал примерами из аксаковских произведений и взаимо-отношений С.Т.Аксакова со своими детьми. В эссе "Быль о великом семьянине" он противопоставил духовное и физическое раскрепощение женщины ложно понятой ее эмансипации. Еще со времен В.Г.Белинского эмансипация воспринималась как разрушение патриар-хальных устоев. Этому искажению женской сути в ожесточении и ги-пертрофированном лидерстве Чванов противопоставил женские образы в произведениях С.Т.Аксакова, реальную жизнь его жены Ольги Семе-новны и внучки Ольги Григорьевны.
Лишь после тщательного и подробного анализа механиз-мов гармонии патриархальной семьи Чванов вывел свои рассуждения на идеи соборности и всеединства. Очищая от многочисленных наветов наследие славянофилов, Михаил Андреевич увидел в них не защитни-ков реакционной крепостнической утопии, а честных русских людей, болевших за свой народ, стремившихся преодолеть раскол нации и ви-девших в основе отечественной культуры не эгоистический индиви-дуализм, а семейное или хоровое начало. И хотя Россия пошла иным путем, ни в ХIХ, ни в ХХ веке не прислушавшись к голосу славянофи-лов, многие их идеи получили дальнейшее развитие и принесли плоды другим народам и государствам.
Восстановлению Димитриевского храма в селе Надежди-но Белебеевского района Башкирии была посвящена статья Чванова "Крест мой?..", опубликованная в №4 журнала "Наш современник" за 1997 год. Эта статья не только о восстановлении храма, но и о возрож-дении веры в людских сердцах.
Впервые оказавшись в Надеждино весной 1969 года, кор-респондент молодежной газеты Михаил Чванов каким-то чудом пре-дотвратил намеченный через неделю взрыв местной церкви, связанной с именем Аксаковых. С тех пор этот храм стал одним из основных дел и забот его жизни. Храм объединил людей разных национальностей и вероисповеданий во время надвигающегося всеобщего разъединения. Не все, кто помогал или мешал его восстанавливать, представляли нравственно-религиозное значение семьи Аксаковых. Иначе одни ис-пугались бы ответственности данной затеи, а другие - стали ожесто-ченнее сопротивляться. Когда же общими усилиями этот скромный сельский храм был восстановлен, Чванов посчитал "актом великого нравственно-исторического значения, что церковь во имя святого вели-комученика Димитрия Солунского, в которой крестили великого рус-ского, в венах которого текло больше тюркской, чем славянской крови, восстанавливало правительство Башкирии" (7, 223). В этом, по мысли Чванова, сказалась геополитическая реальность евразийства, в которой вот уже не одно столетие на стыке Европы и Азии живут в согласии тюркские и славянские народы.
Важным моментом для Чванова явилось то, что семья Аксаковых, соединив в своих жилах тюркскую и славянскую кровь, была глубоко православной. В этом он тоже усматривал геополитиче-скую реальность евразийства, приводя примеры истории взаимоотно-шений Древней Руси и Золотой Орды: "Золотая Орда, выдвинувшись на Запад и на время географически поглотив Русь, спасла от унижения Православие" (7, 227). Восстанавливая храм на стыке Европы и Азии для немногочисленных деревенских старушек, переживших коллекти-визацию, войну, послевоенное лихолетье и все последующие экспери-менты над российской деревней, писатель задумался о своем истинном предназначении на Земле, потрясенно осознав, что его Крест в этой жизни - "возродить из руин Божий храм и тем самым дать последнюю радость этим великим русским женщинам, которые и есть Россия..." (7, 217).
Проблемам непростых взаимоотношений православия и ислама сквозь призму духовного наследия семьи Аксаковых была по-священа беседа М.А.Чванова с Верховным муфтием России Шейхом-уль-Исламом Талгатом Таджуддином "Всевышним предопределено нам жить вместе...", опубликованная в №1 журнала "Москва" за 2000 год, а также в ряде других периодических изданий страны. Кроме того, текст этой беседы в виде листовок распространялся в Чечне во время проходивших там боевых действий.
По мнению Чванова, Аксаковы своим славянофильством выразили православную суть России. Это учение не имело ничего об-щего с самоизоляцией и враждой с другими народами. Возникшее в ХХ веке на его базе евразийство окончательно утвердило духовное и гео-политическое единство народов Центральной Евразии, исповедующих преимущественно православие и ислам. В современной России, ли-шенной национальной власти и национальной идеологии, остались "две реальные духовные силы, продолжающие удерживать нравствен-ный дух народа: это Православие и Ислам" (1, 160). И символом их жизненности и единства служат два здания в Уфе, на крутом берегу Белой, в трехстах метрах друг от друга. Это Мемориальный дом-музей С.Т.Аксакова, ставший одним из центров православной культуры в Башкирии, и Центральное Духовное управление мусульман России и европейских стран СНГ, организованное по инициативе крестного отца С.Т.Аксакова сенатора Мертваго. Участники беседы были единодушны в том, что Аксаковы на границе двух мировых цивилизаций не просто счастливым образом соединили в себе славянскую и тюркскую кровь, но и заложили прочный фундамент сотрудничества между коренным русским духовным движением и истинным исламом.
Особое место в творчестве Чванова занимает Иван Сер-геевич Аксаков. Из всех сыновей С.Т.Аксакова он оказался наиболее близким ему по характеру и общественному темпераменту. Еще в 1986 году, в год столетия со дня смерти И.С.Аксакова, Михаилу Андреевичу удалось издать в Уфе в серии "Золотые родники" сборник его стихо-творений и статей "И Слово правды..." со своим предисловием, что бы-ло воспринято одними как вызов существующей системе, а другими - чуть ли не как подвиг восстановления попранного национального дос-тоинства, протеста против равнодушия и беспамятства. Особое внима-ние в своей статье Чванов уделил деятельности И.С.Аксакова как осно-вателя и вождя Московского славянского комитета. Впоследствии сам Михаил Андреевич, будучи вице-президентом Международного фонда славянской письменности и культуры, неоднократно бывал в Болгарии, Сербии и Черногории с культурными и общественными миссиями и на личном опыте убедился в масштабах помощи И.С.Аксакова славян-ским странам в их освобождении от многовекового рабства, а также в той благодарной памяти, которой окружено там это имя по сей день. Поэтому с особой горечью и сожалением Чванов писал в 1986 году, в год 100-летия со дня смерти И.С.Аксакова, что на его родине - в селе Надеждино в Башкирии - ничего не было сделано для увековечения этого замечательного человека и его семьи.
В сборнике "Время Концов и Начал" в эссе "Где ты, но-вый Иван Аксаков?" Чванов продолжил свои размышления об этой не-дооцененной в России личности. На рубеже Нового Смутного Време-ни, приползшего на Русь в 90-е годы ХХ века, для русского самосозна-ния было крайне важно осмыслить судьбу этой великой и в то же время глубоко трагической фигуры всего славянского мира. Иван Аксаков был великан, голос которого в защиту славянства был слышен по всей Европе, но он был бессилен во внутренней борьбе с отечественной ан-тинародной бюрократией, опутавшей его при жизни хитроумными цен-зурными путами. После преждевременной кончины от разрыва сердца, вызвавшей сочувственные отклики во всем славянском мире, этот не-сгибаемый патриот на долгие годы был предан забвению с ярлыком "русского националиста". В личности Ивана Аксакова Чванов увидел принципиального государственного чиновника, заботившегося о на-родных и государственных интересах, а не о своем имени и кармане; блестящего публициста, почти все статьи которого вызывали самый широкий общественный резонанс и были подвергнуты цензурным ис-кажениям; пытливого ученого-исследователя; возмутителя обществен-ных устоев, ратовавшего за упразднение дворянского сословия.
В Новое Смутное Время, когда определенные силы пы-тались столкнуть между собой славянские народы, Чванов призвал их вернуться к прежнему братству, соединить в котором могли бы только святые для всех славян имена равноапостольных Кирилла и Мефодия, укрепивших древнюю славянскую письменность, и Ивана Аксакова, так много сделавшего для свободы болгар и сербов. Рассказывая о сво-ей поездке в Болгарию ранней весной 1991 года, Михаил Андреевич вопреки слухам об охвативших страну антисоветских и антирусских настроениях на личном опыте убедился в том, как болгары чтут память погибших за ее освобождение русских воинов и сколь свято для них имя Ивана Аксакова. Все это эссе пронизано ожиданием появления на политическом горизонте России нового лидера, способного, подобно Ивану Аксакову, соединить нравственный авторитет с конкретными, практическими делами во благо своего Отечества и всех братских на-родов.
В очередной раз к личности И.С.Аксакова Чванов обра-тился в год его 180-летия в статье "Печальник славянства", опублико-ванной в №12 журнала "Наш современник" за 2003 год. Умудренный горьким опытом двенадцати последних лет, писатель оставил многие прежние иллюзии и с огорчением признал, что выдающаяся роль Ивана Аксакова в освобождении славянских народов от многовекового рабст-ва ныне одинаково неизвестна "как русской молодежи, так и нынешне-му поколению сербов, болгар, чехов и тем более - латышей и эстонцев" (10, 119). И в этом прямая вина не только политиков и журналистов, но и большей части славянской интеллигенции, которая за все годы глас-ности и демократии не удосужилась открыть глаза простому народу на его истинных друзей и врагов.
С особой горечью Чванов констатировал негативную роль некоторых духовных вождей перестройки, добавившим к преж-ним ложным обвинениям новые несправедливые выводы о духе славя-нофильства: "К этому уже в наше постсоветское время успел прило-жить руку "великий гуманист" и русофоб А.Д.Сахаров: "Дух славяно-фильства на протяжении столетий представлял собой страшное зло"" (10, 119). Куда привели страну противники славянофилов теперь уви-дели все, а мысль Чванова обратилась к поискам выхода из этого сис-темного кризиса и морального упадка: "Народ русский ныне вымирает не от голода /.../, народ вымирает даже не от алкоголизма и наркома-нии, а от безнадежности, бессмысленности своего существования, что его повели по чужим, не русским путям к не русским конечным целям. Дайте ему надежду, верните ему национальную идею, о которой ны-нешние правители стесняются даже упоминать /.../, и он накормит не только себя, но и, как раньше, еще полсвета" (10, 125). По мысли Чва-нова, "Все, что мы ныне имеем со славянами и между славянами, все, что мы ныне имеем с Россией, - печальный результат и того, что век с лишним назад не прислушались к И.С.Аксакову" (10, 127). Иван Сер-геевич уже тогда явственно видел грядущие беды от разделения наро-дов, их взаимной подозрительности и гордыни. А первопричину всего этого Чванов вслед за И.С.Аксаковым указал четко и ясно: "...это пре-жде всего отпадение русской интеллигенции от Бога" (10, 126).
И все же Михаил Андреевич в итоге своих семнадцати-летних размышлений над идеями славянофилов, поездок и встреч в различных славянских странах не мог прийти к окончательному выво-ду о пользе или губительности славянского единства: "Не обманываем ли мы сами себя? Не идеализировали ли братья Аксаковы русского че-ловека? /.../ Может, действительно, идея славянского единства оказа-лась пагубной для России? Может, феномен И.С.Аксакова сыграл от-рицательную роль в ее истории? Вместо того чтобы заняться собой, Россия бросилась спасать других, а в это время ее уже вовсю ел внут-ренний червь. И что вместо благодарности, кроме подозрительности, получила Россия в результате этой идеи: она была втянута в Первую мировую войну, которая тайной беззакония была переведена в граж-данскую, в самоуничтожение русского народа. И не бросились спасать ее ни болгары, ни сербы" (10, 130-131). По мысли Чванова, русский на-род стоит сейчас у последней черты, и задача патриотической интелли-генции сказать ему всю горькую правду, но так, чтобы не убить его окончательно, а поднять с колен. И в этой нелегкой задаче большую помощь могут оказать идеи И.С.Аксакова, имя которого, как надеется Михаил Андреевич, "у нас не столько в прошлом, сколько в будущем" (10, 129).
Более 35 лет отделяет первую газетную публикацию Чванова "Я был в Аксакове..." от сегодняшнего дня. За прошедшее время аксаковская тема в творчестве уфимского писателя из малоза-метной стала стержневой. Не случайно в 2002 году он был удостоен Всероссийской литературной премии имени С.Т.Аксакова за активную деятельность по сохранению и пропаганде духовного наследия семьи Аксаковых. Начав с защиты аксаковских мест от окончательного раз-рушения, Михаил Андреевич в ходе восстановительных работ, встреч с людьми и приобщения к богатому наследию отечественной культуры открыл для себя и своих читателей страну Аксаковых. Эта страна ока-залась не за семью морями, а у нас под боком: в Башкирии и Оренбур-жье. Но увидеть ее дано не всем. Для этого надо иметь чистую детскую душу, любовь к окружающему миру и глубокую веру предков. Тогда будет понятно отношение С.Т.Аксакова к природе Приуралья, тогда не вызовут недоумения его блестящие описания нравов провинциальной патриархальной семьи, заставившие задуматься в 1941 году гениально-го А.П.Платонова, тогда станет ближе и подмосковное Абрамцево, с легкой руки С.Т.Аксакова ставшее Меккой для целой плеяды выдаю-щихся деятелей русской культуры.
Возродив из руин храм и усадьбу в Надеждино, Чванов не только заново открыл для себя и своих читателей великого "печаль-ника славянства" И.С.Аксакова, посвятив ему ряд своих лучших ста-тей, но и обнаружил неведомое ему доселе истинное братство людей разных национальностей и религий, объединенных близкой всем высо-кой духовной целью. На стыке Европы и Азии люди возродили пока только символы нравственного духа народа, но и этого опыта оказа-лось достаточно, чтобы весть о нем разнеслась по горячим точкам пла-неты: Балканам, Ближнему Востоку и Северному Кавказу.
В отличие от многих, пишущих о семье Аксаковых, Чванов не столько анализирует их произведения, сколько приобщает себя и своих читателей к их жизненному и духовному опыту. В этом с осо-бой наглядностью сказывается позиция смирения верующего человека. Он обращается к опыту Аксаковых не для того, чтобы судить их по за-конам литературоведения, а чтобы учиться верить и жить как они.
Почему-то именно в нашем крае с какой-то мистической последовательностью накануне исчезновения с исторической сцены важнейших для России классов и сословий из их рядов появлялись наиболее яркие и чистые певцы православной культуры. Через три года после смерти С.Т.Аксакова, унесшего за собой цветение отечественно-го дворянства, в 1862 году в уфимской купеческой семье родился М.В.Нестеров, воспевший в своих картинах Святую Русь. А спустя не-полных два года после его смерти, в 1944 году в крестьянской семье искалеченного на войне солдата, неподалеку от родных мест Салавата Юлаева и Рами Гарипова родился русский православный писатель и общественный деятель М.А.Чванов. Что это? Случайные совпадения, неизвестные пока науке космические биоритмы или Промысел Божий? А может, это ушедшие православные поколения пытаются достучаться до нас?
СНОСКИ
1. "Всевышним предопределено нам жить вместе...": [Беседа вице-президента Меж-дунар. фонда славянской письменности и культуры М.Чванова с Верховным муфтием России Шейхом-уль-Исламом Т.Таджуддином о роли семьи Аксаковых в сближении славянских и тюркских народов, православия и ислама] // Москва. - 2000.- №1.- С.152-160.
2. Чванов М.А. Аксаковские места в Башкирии.- Уфа: Башк. кн. изд-во, 1976.- 71 с.: ил.
3. Чванов М. Быль о великом семьянине: Эссе // Чванов М. Время Концов и Начал: Повесть, рассказы, публицистика. - Уфа,1994.- С.188-233.
4. Чванов М. "Выше этой похвалы мы никакой не знаем..." // Аксаков С.Т. Записки ружейного охотника Оренбургской губернии. - Уфа,1984.- С.5-8.
5. Чванов М. Где ты, новый Иван Аксаков?: Эссе // Чванов М. Время Концов и Начал: Повесть, рассказы, публицистика. - Уфа,1994.- С.233-265.
6. Чванов М. Добрый волшебник // Аксаков С.Т. Детские годы Багрова-внука.- Уфа,1977.- С.5-14.
7. Чванов М. Крест мой?..: [О восстановлении Димитриевского храма в селе Надеж-дино] // Наш современник. - 1997.- №4.- С.217-230.
8. Чванов М. "Никаким награждениям знаками отличия не подвергался" // Аксаков И.С. И слово правды: Стихи, пьеса, статьи, очерки. - Уфа,1986.- С.5-20.
9. Чванов М. Перечитывая "Семейную хронику" // Аксаков С.Т. Семейная хроника. - Уфа,1983.- С.5-20.
10. Чванов М. "Печальник славянства": [К 180-летию со дня рождения И.С.Аксакова] // Наш современник. - 2003.- №12.- С.117-135.
11. Чванов М.А. Я был в Аксакове...: [О С.Т.Аксакове и рус. культуре в Башкирии и Оренбуржье] // Чванов М.А. "Если не будете как дети...".- М.,1990.- С.3-292.
12. Чванов М.А. Я был в Аксакове...: [О С.Т.Аксакове и рус. культуре в Башкирии и Оренбуржье] // Чванов М.А. Корни и крона. - Уфа,1991.- С.3-294.
Федоров П.И.,
заведующий справочно-библиографическим
отделом библиотеки БГПУ
|
|
