|
В 1780-х годах в Уфу, входившую тогда в состав Орен-бургской губернии, приехал путешественник граф Мантейфель. Осмотрев достопримечательности, пожелал он познакомиться с главой тогдашней администрации Уфы, Товарищем наместника Оренбургской губернии Николаем Семеновичем Зубовым. С удивлением граф узнал, что Товарищ наместника уже давно при-кован к постели тяжелой болезнью, а обязанности главы канцеля-рии выполняет его семнадцатилетняя дочь Мария Николаевна. Она принимает всех представителей власти, чиновников и город-ских жителей, ведет с ними переговоры, пишет письма и деловые бумаги. Еще больше удивился граф, когда узнал, что эта молодая девушка попечительно заботится о младших братьях и сестрах, осиротевших после смерти мачехи, а также усердно ухаживает за больным отцом, составляя ему лекарства по медицинским кни-гам. Граф поспешил познакомиться с уфимской красавицей, и в знак особого уважения и признания ее талантов преподнес ей бесценный дар - «Домашний лечебник», сочинение в пяти томах доктора Бухана.
Для Марьи Николаевны лечебник становится другом и со-ветником на многие годы. Изучив его внимательно, она почувст-вовала нравственную потребность облегчать страдания больным, уверовала в свои способности к врачеванию. С помощью знаний, почерпнутых из лечебника, она ухаживала за отцом, спасла от неминуемой смерти сына (будущего писателя Сергея Тимофееви-ча Аксакова). Переехав на постоянное место жительства в дерев-ню Ново-Аксаково, она завела домашнюю аптеку, лечила своих и чужих, и поэтому немало больных съезжалось к ней из окружных деревень. Лечебник помогал ей поддерживать собственное здоро-вье.
В своих автобиографических повестях С.Т. Аксаков немало страниц уделил дару врачевания собственной матери, основанно-му не только на медицинских познаниях, но и на сострадании ближним.
В 1894 году в журнале «Русский архив» (книга III, №8) бы-ли опубликованы подлинные письма Тимофея Степановича и Марьи Николаевны Аксаковых, которые содержат бесценный ма-териал для аксаковедов. В том числе там много сведений о со-стоянии медицины того времени. Письма датированы 1818-19 го-дами. В это время родители С.Т. Аксакова жили в Москве, прие-хав туда для излечения младшей дочери Софьи и определения на службу младшего сына Аркадия. Они регулярно переписывались с оставшимися в Ново-Аксаково сыном Сергеем и его женой Оль-гой Семеновной, причем подписывались весьма демократично: Тимофей Аксаков и Марья Аксакова. Мы предлагаем вашему вниманию небольшие фрагменты писем Марьи Аксаковой, по-зволяющие глубже и разносторонне раскрыть образ этой неза-урядной женщины.
Прививка оспы
Первое письмо отослано с дороги, и в нем все мысли о по-кинутых детях и внуках:
Девятый день, как мы выехали из Аксакова и только еще во Владимире. Вчера приехали ночью. Сердце мое разрывается, не знавши ничего о вас, дражайшие мои детушки, Сереженька и Ольга Семеновна. Уладились ли вы с кормилицами? По счету мо-ему и Репьевские бабы должны уже приехать к вам, и воспа при-везена. Молю Господа, чтобы Машинъка так хорошо перенесла, как маленький мой друг Константин. Бога ради, подробнее, как можно подробнее, пишите ко мне о них, милые друзья мои. (Вла-димир, 16 июня 1818года).
В те времена оспа была бичом народонаследия; она косила многие тысячи и на всю жизнь уродовала тех, кому посчастливи-лось выжить. Прививки вызывали ничуть не меньший страх и были прозваны в народе «когтем дьявола». Перелом в отношении к прививкам наступил в 1768 году, когда императрица Екатерина II привила оспу себе и сыну своему Павлу. Кроме того, она сочи-нила сказку «Царевич Фивей», где приписала прививке оспы не только избавление от болезней, но и чудесное обретение «любо-пытства и охоты к познанию всего», то есть горячего желания учиться. Разумеется, не многие родители и в те времена, и значи-тельно позже добровольно последовали монаршему примеру, а только самые образованные и отважные. Как мы видим, среди них была и Марья Николаевна Аксакова.
Поиски кормилицы
Прививка оспы прошла благополучно, а история с выбором кор-милицы имела длительное продолжение. В следующем же пись-ме, уже из Москвы, Марья Николаевна рассказывает, как совето-валась с московскими врачами по этому поводу, на что один из них, Рихтер, поведал ей занимательную историю о том, как уча-ствовал в выборе кормилицы для рожденного в Москве 17 апреля 1818 года царского дитя - будущего государя-императора Алек-сандра II:
Как трудно найти настоящую кормилицу - опишу вам, что Рихтер сказывал. Было привезено избранных здоровых 80 баб для царского дитяти. Рихтер с двумя докторами и с двумя еще акушерками - и разумеется не по-нашему - разбирали; нашлось годных три. Взяли из трех лучшую, присадили; к ней приехала мать, которую допустили видеться с нею, наговорила ей столь-ко страхов быть кормилицею и напоследок сказала, что ей отру-бят голову, ежели царское дитя умрет. Та зачала выть, плакать, не есть. Ее тотчас сменили, дали сто рублей и выслали; приста-вили вторую, а третья поехала на подставу на случай непредви-денный в дороге. Награждение, по выкормлении сроку, десять тысяч рублей и каменный дом. Пища - все, что она еда, ничто не переменили: квас, огурцы, капусту, щи, - словом все, что она ела дома. Разумеется, что все теперь лучшее, но все простое: соло-нины, никаких жирных, сдобных кушаньев не давали; ни чаю, ни кофе ничего не пила. Бога ради, уведомьте меня, какую возьмете кормилицу, и долго ли Косточку кормить намерены? (Москва, 27 июня 1818 года).
Через две недели, в ответ на полученное письмо, разговор снова зашел о кормилице.
С совершенным прискорбием вижу, что опять у вас пошли расстройки с деточками. Выбор кормилиц есть дело претрудное и опасное; вы прочли уже, что из 80-ти сколько можно было из-брать, и ведь здоровье для всех равно младенцев надобно. (Моск-ва, 11 июля 1818 года).
Вновь и вновь она советуется с докторами, и те в один го-лос предлагают прекратить грудное кормление Константина. Од-нако молодые отважились на это почти через полгода. Как только бабушка получает об этом известие, тотчас же посылает свои ре-комендации по кормлению внука.
Молока Костинъке не давать совсем, оно и грудное ему впрок не шло. Пища его должна быть мясная, супы, жареное, го-вядину сосать сочную, но не жирную, изредка желтки, в неделю раза два по яичку. С постным чаем сухариков или лучше гренков против печки высушивать тоненьких, вина давать раза два по-немногу, заставлять или заманивать его больше бегать, мыть через день в теплой воде. Вот, други мои, что советуют делать с моим Костинъкой. Друг ваш Марья Аксакова. (Москва, 13 фев-раля 1818 года).
Интересно, что в аксаковской повести «Детские годы Баг-рова-внука» образ кормилицы необычайно привлекателен. Это была господская крестьянка, которая очень полюбила своего мо-лочного сынка Сереженьку. Долгое время, уже оставив кормле-ние, она приходила в господский дом издалека, чтобы полюбоваться на него.
Медицинские знаменитости
Сразу же по приезде в Москву Марья Николаевна познакомилась с Мудровым, медицинской знаменитостью того времени. Имя-отчество его не называется, как и упомянутого выше доктора Рихтера. Этой чести был удостоен только Андрей Михайлович Клоус, преподаватель повивального искусства Московского Вос-питательного дома. Некогда он жил в Уфе, имел там медицин-скую практику и был коротко знаком с супругами Аксаковыми, о чем подробно рассказывается на страницах «Семейной хроники». Клоус, по всей вероятности, и посоветовал своим давним друзьям обратится к Мудрову.
По письмам видно, как много надежд возлагалось на обще-ние со знаменитым доктором. Марья Николаевна мечтала не только вылечить младшую дочь Сонечку, страдавшую нервными припадками, но и получить консультации о лечении остальных детей и внуков, а также разузнать о новых медицинских средст-вах по лечению своих заболеваний. Это-то, последнее, удалось более всего: Мудров нашел у нее болезнь сердца и, узнав, что больная владеет навыками самолечения по домашнему лечебнику Бухана, посоветовал достать медицинскую новинку, сочинение, имевшее необыкновенно длинное название: «О болезнях сердца от продолжительных печалей, несчастных в жизни происшест-виев, от приключений душу потрясающих», где сказано: «Повреждения сердца не могут быть исправлены, но нужно знать их причины, дабы быть в состоянии правильно судить о таковом положении и доставлять страждущим хоть некоторые облег-чения; в противном случае внезапная скоропостижная смерть последует. Известны также органические уклонения сей весьма важной внутренности, каковы суть уменьшения или увеличения существа его, перемещения или сдвинутия от потрясенцев ду-шевных сердца в правую его полость и следующие за сим одно-стороннее онемение тела и смерть».
Напечатано сие сочинение было в книге «Академические чтения о хронических болезнях». Достать ее в Москве не было никакой возможности, так что пришлось делать заказ в Петербург.
Приглашая Мудрова к Сонечке, Аксаковы ждали чуда мо-ментального выздоровления. Но он первоначально только при-сматривался к больной, объясняя, что такова его метода. Затем прописал лекарства, которые оказались неэффективными. От письма к письму видно, как дальнейшее знакомство с ним все больше и больше разочаровывало.
Лекарства Софье дает г. Мудров весьма недеятельные. Конечно, ей получше; но нет того, чтоб совершенно она была здорова, и видно, что ожидать этого - от милости Господней, а не от врачей; и время, может быть, все переменит... Ездит Мудров дня через два, а иногда через три: говорит, что лекарст-во менять часто не годится. Мудров так занят и так разбога-тел, что на 10 рублей не весьма приятно взирает; но я решилась более не давать. А случилось один день ей дурно, то я сыскать его не могла: пировал в Лафертовском, там и спал. Иной день до обеда спит, и у него человек 20 слуг дожидаются стоят, дабы просить к отчаянно больным. (Москва, 31 июля 1818 года).
В августе из Петербурга навестить отца и мать приезжает старшая дочь Надежда Тимофеевна Карташевская с сыном Са-шей, которому нездоровится. Молодая женщина сама едет к Мудрову за помощью и приходит в ужас от увиденного:
У него и свои дети столько расслабленные, что Надежда, быв у них, ужаснулась: по третьему году девочка с месяц как пошла и чуть жива, мальчик с вывихнутой ногой и едва жив; то не лучше ли наши средства? Софье моей нимало помог, и так возвращаюсь с тем же, с чем и приехала. (14 августа 1818 года).
Пришлось Марье Николаевне обратится к Рихтеру. Тот, по-знакомившись с больной, велел оставить все на натуру (то есть на здоровые силы растущего организма), надо-де только ничем ее не волновать. «Но возможно ли это?» - сокрушается мать и невольно восклицает: «Видно, это истинно сказано, что нервные болезни есть бич врачебной науки». И все же Рихтер дал возможность Марье Николаевне увидеть настоящее чудо медицины, которого так жаждала ее душа:
Мне Рихтер рассказывал подробно, он магнетизировал графиню Разумовскую; она месяца три была в постели от поте-ри мужа, три недели слишком не ела, дошла до совершенной крайности, конвульсии были во всем теле, словом, здесь был кон-силиум, но все было тщетно: она была без сякой надежды, все отреклись врачи. Я, говорит Рихтер, предложил всем, чтобы ее магнетизировать, все были противу меня: но я настоял, и так в 6 дней утешилась рвота, конвульсии, и в 4 недели здоровье до то-го восстановилось, что она поехала в Петербург, и с ней наш знаменитый доктор поехал ее провожать. Графиня заплатила ему 20 тысяч рублей. Вот, мои други, какие чудесные лечения, да какие же и лета! Ей 50 лет, натура ослабевшая, и тут помогло сие чудесное лечение.
Домашняя педагогика
Капризен был в детстве Константин Аксаков, так что у ро-дителей руки опускались. И вновь выручала многоопытная ба-бушка, у которой дар врачевания тесно переплетался с педагоги-ческим даром. Получая письма с жалобами на внука, она понача-лу просила родителей набраться терпения:
Косточка мой капризен: когда же умные бывают слишком покорны? Господь с ним. Вырастет - не будет таков. Отец его был весьма упрям; но дай Господи, чтобы он был таким. (Моск-ва, 23 декабря 1818 года).
Видя, что долгосрочные прогнозы положения не спасают, решилась Марья Николаевна дать своим детям серьезные педаго-гические наставления. Начала она издалека: похвалила за откро-венность в письмах, чтение которых скрашивает ей жизнь.
Описания ваши, други мои, о деточках наших составляет утеху жизни моей. Читаю и перечитываю письма ваши по не-скольку раз на день; вечером они, при засыпании моем, вместо книги утешительной успокаивают дух мой. Только дам вам со-вет мой, как истинный друг ваш и мать: управлять умненько нужно капризным умишкой, как пишешь ты, мой друг Сережень-ка, Косточкиным.
Первое правило, по-моему, чтобы не исполнять всякое его желание и не горевать о том, что он поплачет о том. Это бу-дет в великую ему пользу в будущее время, и никогда не давать ему любимой вещи в то время, когда он упрямится и просит ее; хотя бы, Бог знает, как он о сем плакал, не давать. Покорите непременно его властью вашей, и уже пора это начинать, осо-бенно же потому, что разум его слишком превзошел его возраст; с ним надобно действовать, как с пятилетним, по его особенно памяти. Я знаю, что милый друг мой, дражайшая Ольга Семе-новна, лучше моего все придумает; но она менее имеет опытов и, может быть, слишком любит много, отчего не в состоянии де-лать такие насилия нраву Косточкину, - тогда отец во всем смыслит. Отец разумный должен выполнить все, но не вспыль-чивостью, а ровным управлением воли детей. Вот мне не нра-вится то, зачем его закачивать? Дитя не должен иметь таких прихотей, которые ему напоследок обратятся в великое горе; всегда он должен быть положен прямо в кроватку: ежели ис-тинно хочет спать, уснет без всех пособий, когда здоров. Потом еще одно слово, дражайший мой Сереженька! Ты говоришь, что нельзя его обмануть ни в чем, нельзя большой кусок сахару под-менить маленьким. Этого и делать не надобно, а надобно, что-бы воля ваша была для них закон. Ежели он хочет иметь кусок большой и с капризами его требует, тогда взять маленький и сказать: «Вот я хочу, чтобы ты этот взял»; не хочет, заплачет - не давать, чтоб он везде видел вашу волю, а не свою. Тогда бу-дет таков же как ты, дражайший сын мой; разольет счастье на вас, своих родителей, и более будет любить, нежели родителей слабых, которые покоряются воле его. Я не знаю, еще не видела в 50-летней жизни моей, чтобы дети, воспитанные без власти, побили совершенно своих родителей. Не посетуйте на меня, что я для нового года даю вам дружеские наставления. Поводом к ним были ваши слова, дражайшая моя, милая умница Ольга Се-меновна, в последнем письме вашем, где вы говорите: «Вот вам описание о вашем любимце, милая моя; уверена, что при вас он не был таков капризен». Нет, друг мой сердечный, это дело роди-телей, а не бабушки отваживать от капризов. Но что говорить! Он, моя лапочка, все способен впечатлетъ на умном сердечке своем. А ежели будет иметь капризы, то что будет вина ваша, а не его: на нем теперь что хочешь печатай, лишь бы печать была хороша, в чем и не сомневаюсь. Когда вы сами сына своего так воспитаете, чтобы он был сам себе в тягость. Когда он кро-шечка был еще при моем отъезде, ничего не говорил и не пони-мал, мною и тогда история о сахаре и сахарнице всякий день им была вспоминаема, и он, милое мое бесценное сокровище, не смел брать сам сахар. Все будет хорошо, дал бы Господь здоровья. Восхищаюсь, что Машечка зачинает ходить. Дай Бог, чтобы была хорошенькая: не худо это девочке, и Косточку представляю с разумными проницательными глазками, с внимательной физиономией.
Едва успела отослать бабушка это письмо, как получила известие о том, что внук отча-янно заболел. Как корила себя Марья Николаевна за свои педагогические рецепты, как мучилась раскаянием; «... а я, проклятая, даю еще советы, как его, моего лапиньку, не надобно нежить, а он все болен, и я не знаю ничего за тысячу верст от вас, каково это сердцу моему?»
И полетело в НовоАксаково письмо с заклинанием:
«Други мои, руководствуйтесь Буханном, по нему лечите его и Отец Небесный помо-жет нам».
Приращение семейства
У Марьи Николаевны и Тимофея Степановича было шестеро детей. К тому времени, о котором идет речь, двое из них имели уже собственные семьи, в которых непрерывно шло приращение потомства. Ольга Семеновна, рано потерявшая мать, постоянно искала помощи у многоопытной свекрови и получала ее.
Душою моею скорблю, что вы, милая и любезная моя Ольга Семеновна, нездоровы. Оз-нобы означают беременность; у меня есть книга славная: там говорят, что иная бе-ременность до исхода имеет ознобы, и ничего худого от сего не случается, мучитель-ные вагин злые спазмы! Сколько раз я говорила о них с Мудровым, говорит: Что Что я скажу заочно»,- а кажется это истерический припадок. (Москва, 17 июля 1818 года).
Болезненное состояние невестки постоянно тревожило воображение свекрови, навевая пророческие сны:
Настанет время родин ваших, дражайшая моя Ольга Семеновна. Моления мои ко
Господу непрестанные о вас, мои дражайшие; сны вижу прекрасные и сегодня видела,
будто вы прекрасную белую булку подаете Сереженьке; видно, девочку родите. Да бу-дет воля Господа Бога нашего с нами от ныне и до века! Он знает, что назначает нам чадам воим. И девочка иногда более будет счастлива, чем сын; а мне кажется родите-ли только и должны думать о их счастье, а не о своем. (Москва, февраль 1819 года).
Действительно, вскоре семейство Аксаковых пополнилось еще одной девочка
рождение которой разочаровало отца.
Сейчас получила письмо ваше, дражайшие мои дети. Оно исполнило душу мою совер-шенною радостью, что вы, милый друг мой, дражайшая моя Ольга Семеновн выздорав-ливаете благополучно. Как не любить мне Верочку за ее разумное явление на свет? Она .маменьку свою не измучила и тем самым и папеньку своего успокоила и меня обрадова-ла неизреченно. Но Косточка, вижу, что не совершенно здоров: лето должно с помо-щью Бога нашего поправить его совершенно. Кормить вам самим, мой друг Ольг Семе-новна, трудно будет, разве вы будете по нынешней методе начинать кормит Верочку после шести недель сухарями, обливая их чаем, а потом снятым молоком. Здесь и в Пе-тербурге врачи дают сей совет. Новорожденная будет богата, что родилась в сороч-ке; почему же мой друг сердечный Сереженька и не восхищается, что Господь дал дочь. Все дети: для них самих больше хлопот в мире. (Москва. 4марта, 1819 года).
Несколькими месяцами раньше в Петербурге у четы Карташевских также родилась де-вочка, которую в честь бабушки назвали Марией. Всего же, как явствует из книги Г.Ф. и З.И. Гудковых «С.Т.Аксаков. Семья и окружение», у Тимофея Степановича и Mapии Николаевны было более тридцати внуков.
Послесловие
В Мемориальном доме-музее С.Т.Аксакова хранится одна из частей легендарного ле-чебника Бухана. В дар музею ее преподнес потомственный врач Виктор Михайлов Со-колов. Он является троюродным трижды праправнуком Аксакова. В его семье жена, дочь и внук выбрали медицину своей профессией.
Кстати, полное название лечебника довольно объемно, но прочтите его вниматель-но, и вы увидите - там кратко и лаконично изложена вся программа оздоровления не только отдельного организма, но и общества. Именно о таком оздоровлении и мечтали просветители второй половины XVH1 века: «Полный и всеобщий домашний лечебник, сочиненный как для предохранения здравия надежнейшими средствами, так и для пользования болезней всякого рода, с показанием причин, разнопознавательных призна-ков, гнезда, оборота, усилия и исхода оных: также лекаре как повсюду перед глазами нашими находящихся, так и продаваемых в Аптек) наименование оных как Российски-ми, так и латинскими словами; доброты времен употребления, количества и образа приема и других нужных обстоятельств в поли всякого человека, какого бы он ни был состояния и рода жизни и в каких бы ни находился болезнях»
|
|
