|
Аксаковский клуб образовался весной 1998 года на базе дома-музея С.Т. Аксакова и кафедры мировой культуры Башкирского государственного педагогического института. Целью его создания были поиск и поддержка патриотически ориентированной творческой молодежи. Во времена, когда "любовь к отеческим гробам" считалась красно-коричневой заразой, лишь немногие молодые люди решались открыто заявлять о приверженности культурным традициям своей родины, оплеванной и осмеянной всеми средствами массовой информации. Обсуждение фильмов и спектаклей, "круглые столы" и художественные выставки, вечера поэзии и съемка видеофильмов - вот основные формы работы Аксаковского клуба за последние годы. И хотя его состав и места обитания постоянно менячись, неизменными оставались стремление каждого из его участников к самопознанию и самовыражению, отечественной культуры и определению ее места в мировом культурном процессе. Аксаковским клуб был назван не случайно. Подобно семье Аксаковых в XIX веке, его участники на рубеже XX и XXI веков стремятся к достижению равноправного диалога и плодотворного согласия между ведущими мировыми цивилизациями Востока и Запада и отечественными национальными и религиозными традициями.
Одной из форм самовыражения участников данного объединения стал выпуск ежегодного альманаха "Вестник Аксаковского клуба". Не стремясь к преждевременным публикациям, участники клуба считают возможным время от времени фиксировать свои творческие поиски для того, чтобы лучше познать самих себя и оставить вехи своих находок и заблуждений для тех, кто придет после них.
Элина АСКАРОВА
Элина Аскарова родилась в театральной семье. С детства ее главным воспитателем была музыка, которая звучала сначала дома, потом в музыкальной школе. Она не могла представить свою будущую жизнь без театра, но в конечном итоге поступила учиться на факультет иностранных языков БГПУ. Ее любовь к музыке и театру нашла свое творческое воплощение в работе на местных музыкальных радиостанциях и в сочинении стихов. В сентябре 1999 года Элина была удостоена почетной грамоты Уфимского городского Совета за стихотворение "Мой Аксаков", по которому в 2000 году учебным телевидением БГПУ был снят фильм. Ее стихи очень музыкальны и отражают стремление к внутренней гармонии их создательницы, "Я пишу теплым закатным лучом", - заметила как-то Элина. Закат в ее понимании порождает мысль, родит внутреннее "я". Она идет по жизни спокойно, достойно, внимательно. Этот путь может проходить в тени, по рытвинам и ухабам, но он обязательно должен вывести к свету духовной жизни. Для этого надо четко осознавать: кто ты есть в обществе, и кто ты есть внутренне. Элина в душе созерцатель, хотя умеет и любит работать. Она считает, что для того, чтобы быть счастливым, нужно захотеть быть им. Нужно уметь радоваться и иметь вкус к жизни. Необходимо быть внимательным к тому, что окружает тебя, ведь мы - часть огромного мира. И Элина подобна маленькому деревцу, стойко переносящему все бури мира и бережно хранящему в своей сердцевине надежды на пробуждение свое и наше.
Мой Аксаков
Мерное время неспешно уносит,
Как воды реки, дни и года.
Песен степных и русских страданий
Уже не услышу я никогда.
Городом скована, транспортом сжата.
Еду - пространство спешу покорять.
Бледные люди в делах и бумагах,
Так вам и хочется "стойте" сказать.
Век скоростей, авто и винила,
Эра асфальта, бетона и труб.
И среди этого ты - человече -
К вздохам листвы равнодушен и глух.
Может, душа стала уже, а может,
Это корсет коридоров квартир.
От этой вот узости тянет к природе,
Город становится тускл и постыл.
Что-то забыли, что помнили деды.
Дети растут средь сует и машин.
Главное, тихое, с сердцем созвучное,
Что-то уходит со скрежетом шин.
Снова берусь я за толстенький томик.
Скучное "классика", на титульном - "ять".
Что ж неотступно зовет, заставляет
О прошлом с тоскою читать и читать?
Сквозь строки я вижу дом на откосе
И сад, где малина стучится в окно.
Крыльцо со ступенями, ласковый ветер
Приносит от стен деревянных тепло.
Ребячья головка, пытливая, светлая,
Поднявшись над книжкой, глаза устремит
Куда-то в далекие земли чудесные,
Куда лишь фантазия вмиг долетит.
Сердечною ласкою дом был тот полон,
Он видел и радость, и горечь утрат.
С молитвою богу все делалось строго,
Как старшим угодно и как повелят.
А все ль изменилось? Да нет же,- отвечу.
Взглянешь вокруг - те ж леса и поля,
И полноводна красавица Дема -
Кутает в зелень свои берега.
Взгляни, человек, на горы ковровые,
От их величавости сердце замрет.
И сам удивишься, когда на просторе
Душа твоя с птицей степной запоет.
Помнишь, ребенком, босой и лохматый
Мчался по тропкам вдоль кромки ручья,
И как было важно, необходимо
Скорее добраться к устью ключа.
Ослепнуть от солнечных бликов на камне,
Обжечь свои ноги хрустальной водой,
А после рождением струй восхищенный
Ты нес впечатленья с собою домой.
И как засыпая, счастливый, уставший,
Ты вновь перелистывал сказочный день.
И детские сны, словно дикие лебеди,
Несли тебя в море новых идей.
Мир рос. раздвигались его горизонты
Пришло пониманье проблем и забот,
И детское сердце, тревогами полное,
Мятежным подростком пред нами встает.
Средь противоречий и внутренних споров
Мы видим как крепнет, взрослеет душа.
И детства полоска с березкой у дома
Закончилась, радугой в нрбо ушла.
И вот, дальше жизнь понесла, закрутила,
Но все ж, обернувшись, мы вспомним о той
Чудесной и ясной гармонии мира.
Что детство дает нам своей чистотой.
Так, может быть, это зовет нас к природе
И в :этом разгадка, зачем я в тиши
Ответы на сложные жизни вопросы
Ищу в книге певчего детской души.
* * *
Будний день растоптал все желанья и нежность.
Я, как глиняный колокол, чей звук не летит никуда.
Я смотрю на забытую всеми Белую Реку,
Как будто бы в ней я надеюсь найти чистоту.
Я смотрю на людей, что бегут лабиринтами улиц,
Между зданий, горделиво отринувших почву.
Они нам внушают, что небо у них на крышах,
А мы еще как-то верим, что оно все-таки выше.
Город замер в ночи, будто в оцепенении.
Все попрятались в нишах городского уюта,
И на улице свет фонаря теплым душем
Льется в асфальт, чтобы мы не заметили звезды,
Странно, но в городе звезды мерцают уныло,
Как будто бы знают, что на них мало кто смотрит.
Тихая пара, забытая в парке под кленом,
Уже поспешила оставить ночь одинокой.
Молчание улиц с нежными змейками дыма,
Что стелется вдоль тротуаров, уснувших в холодном тумане.
Измученный город затих и дремлет тревожно,
И если прислушаться, слышно, как глухо вздыхает Земля.
* * *
Шар земной
окутан паутиной,
Как цепями
опоясан сотни раз
Стуком, мраком
железнодорожных линий,
Молний скрежет
взрезанных пространств.
Пульс земли
захлебываясь вторит
Ритму поезда,
несущемуся прочь.
Дрожь по телу,
что ножом задела,
Как ножом
за дело!
Разорваться вклочь!
По вокзалам-залам
распродать товаром,
По крупицам-птицам
душу бы раздать,
Да на полной скорости
сбросить мысли с поезда.
Растянуться рельсами
ничего-не-знать!
* * *
Птицы радости и печали
На древе старом, древе вечном
Сидят две птицы в чудный рост:
Блаженства мне сулящий Сирин,
В тоске печальный Алконост.
Свои крыла расправив в страсти,
Хлеща каскадом кос златых,
Мне дарит Сирин песню счастья,
Слезами радости омыв.
Но слева снова слышу голос,
И безутешность горя в нем.
Две стороны большого чувства,
Две птицы плачут об одном.
* * *
В усталом сумраке, лбом опершись на руку,
Уйдя от суеты, не закрывая глаз,
Я мысленно войду в твою квартиру,
Раздвинув занавес оставленных там фраз.
Дом спит, и дремлет кошка на диване.
Растаял в воздухе дневной излом.
Я нежность, как птенца в руке, сжимая, остановлюсь
Там ты склонился над столом.
Мне болью - скрип пера в твоей руке.
Что оживляет по ночам журнальный столик.
И с шелестом твоих любимых книг
Я понимать начну, как ты мне дорог.
Мне счастьем - тихий свет настольной лампы
И шепот ветерком колеблемых гардин. Т
огда, возможно, в тишине случайно поймешь, Почувствовав меня, что не один.
А я прильну щекой к твоей ладони
И поцелую гладь волос прямых.
Я на плече твоем глаза закрою,
Оставшись порознь делить ночь на двоих.
Светлана ЛАТЫПОВА
Студентка 5 курса филологического факультета БГПУ Светлана Латыпова в поэзии не новичок. В ее непростых, тщательно отделанных стихах сочетаются восточная медитативность и утонченность с беспощадной аналитичностью западной цивилизации. Внутренний мир Светланы многообразен, не всегда уютен, душа не всегда комфортна, но ее лирическая героиня всегда находится в поиске - Красоты, Гармонии, Любви. Эти же качества помогают Светлане привносить в наш жесткий и холодный мир частичку света и тепла, хотя ее собственное сознание остается при этом трагически расколотым, как и сознание многих ее ровесников, не могущих соединить в своей душе высокие идеалы с низкой действительностью. Хочется надеяться, что участие Светланы в акциях Аксаковского клуба, поездка в Николо-Березовку и ее нынешняя дипломная работа по творчеству Ф.М.Достоевского помогут ей обрести внутреннюю устойчивость и душевную гармонию.
* * *
Оголенные крыши
Истекают капелью.
Обнаженные ветки
Жаждут листьев гарем.
Окрыленные руки
Ждут тоскливо апреля.
И влюбленные в солнце
Пишут сотни поэм.
Может быть, весна?
16 марта 1998 г.
* * *
Так стоит ли думать о том, что все плохо.
Будем улыбаться дежурной улыбкой,
А когда лицо превратится в маску,
Мы стащим ее своей песней-криком.
Будем жить для самих себя
И растягивать губы друг для друга,
Ведь проблемы наши фигня,
Нас волнуют лишь звезды Юга.
И повыть на луну тоже стоит,
Вспомнив предков инстинкты.
Вырвем с кровью себе кусок воли,
Потеряемся в небе с пинтой
Вина красного. Выпьем залпом,
Отплеснув для богов - чтоб снилось,
И бокал скинем с нашей крыши,
Чтобы счастье вдруг повторилось.
Голова от вина закружится
И от счастья невыносимого,
А на завтра болеем дружно
Мы с похмелья от грусти сильной.
15 сентября 1998 г.
* * *
Вы можете не молиться,
Не верить своим богам,
Но что-то в душе творится
При входе в Никольский храм.
Смиряюсь я с литургией,
Склоняюсь перед иконами -
Вхожу я в сердце России
С колокольными перезвонами.
25 мая 1999 г. 184
* * *
Я погружаюсь в ночь.
Легко дышать остатком
Летнего тепла. Его так мало.
Мысль о зиме - осадком
На душе, но лучше
мысли эти прочь,
Накроем листьев покрывалом.
Я погружаюсь в ночь.
5 октября 1999 г.
* * *
Аллергия на любовь...
Вновь замучила до чертиков
С тошнотой,
Аллергия все испортила -
Не допели.
Черт с тобой.
И таблетки супрастина
Я глотаю
В день святого Валентина
До апреля.
Нет, до мая.
14 марта 2000 г.
* * *
Балет
Заламывая свое тело,
Опрокидываешь мир в его руках.
Напряжение до предела,
Рук змеиных твоих плавный взмах.
И летишь, летишь к звездам,
Рвешь с надрывом свои тонкие вены,
Бьешься в истерике лебедем,
Балансируя птицей по краю сцены.
И стены
Раздвигаешь,
Пытаясь выплеснуть сердце горящее.
Ты в танце познаешь
Прошлое, будущее и настоящее.
24 ноября 2000 г.
* * *
Процесс творчества
Немота сковала,
залепила губы,
Наступила, сжала
сердце каблуками.
Рвется крик напрасно -
тишина повсюду.
Складываю рифму
голыми руками.
Падают в колодец
просьбы отозваться,
Не могу ответить
и ломаю пальцы.
Я слагаю песни,
но боюсь сорваться.
А врачи кивают:
"Не хватает кальция".
32 марта 2001 г.
Эльвира ПОДГУРСКАЯ
Студентка 4 курса факультета иностранных языков БГПУ Эльвира Подгурская уже достаточно давно и серьезно занимается литературным творчеством. Однако первая подборка ее стихов была опубликована лишь в 1998 году в самиздатском журнале "Вестник Аксаковского клуба". В 1999 году Эльвире была присуждена аксаковская стипендия за работу "Воспитание природой в книге С.Т.Аксакова "Детские годы Багрова-внука". Тогда же на страницах "Молодежной газеты" увидел свет небольшой цикл ее стихо¬творений. С тех пор она больше нигде не публиковалась, но проделанная ею за это время работа заслуживает уважения и внимания. Пережив в последние годы увлечение модернизмом в лице в первую очередь Э.Паунда, Т.С.Элиота, Д.Джойса, глубоко изучая мистические произведения Д. Фаулза и М.Пика, Эльвира одновременно всегда испытывала тягу к святоотеческой литературе. Отсюда ее стремление в последних работах к отказу от нагромождения сложностей и постмодернистской игры с базовыми ценностями прежних культурных традиций.
В своей маленькой сказке "Лужа" Эльвира пытается добиться той степени искренности и простоты, которые позволяют придать этой незамысловатой, на первый взгляд, истории силу и глубину притчи о непреходящей ценности любви в эпоху нового постиндустриального варварства. В сказочном образе Лужи внимательный читатель легко угадает черты многих наших современников, оторванных от своей традиционной культуры. А ведь эта оторванность приводит к метаниям и страданиям, а то и к беспробудной внутренней спячке, которая и порождает известные у нас еще со времен Н.Гоголя "мертвые души". Ведь, как нам наглядно показал опыт недавнего прошлого, и, к сожалению, продолжает демонстрировать удручающее настоящее, разрушить в человеке религиозное призвание - значит разрушить человека в человеке. Сказочная Лужа, созданная, как и любой реальный человек, по образу и подобию Божию, ищет небесную красоту, тоскует по ней и в конце концов испаряется от ярких солнечных лучей, постигнув, что высшая красота есть святость, к которой можно приблизиться только отказом от своего мирского, эгоистичного "я", путем бескорыстной и самотверженной любви.
Свой голос
Я хочу донести до вас голос свой,
Образ мыслей моих, снов,
Слепо-бунтарское, яркое мнение
И услышать ваше сомнение,
осуждение,
одобрение...
И увидеть неравнодушие
В ваших глазах и душах,
Таких же как я мятущихся,
ищущих
и зовущих.
* * *
Кругом сумасшедший дом,
Снег, усталость, позор
И нежелание жить,
Непонимание лиц.
Стыд, быт, бег,
Белые стены, серые деньги,
Фалыи, ложь, сор и
Онеменье души,
Сотен и тысяч душ.
...Какой впереди мрак...
Какая усталость в груди.
4 февраля 1997 г.
* * *
Я как будто стою у дверей,
Мне осталось сделать лишь шаг.
Мне уже видятся проблески света,
Открываю, а там - мрак.
Я назад не пойду, нет!
Продвигаюсь наощупь вперед,
Все надеясь увидеть свет,
Пока сердце совсем не замрет.
Сердце бьется, и стук отдается
В этой гулкой тиши все сильней.
Сердце выведет, не ошибется.
Но увидеть бы свет поскорей!..
1 февраля 1999 г.
Урод
По ночам, когда все затихает,
В душной клетке под самою крышей
Тихо плачет и глухо страдает,
Оттого что живет он и дышит.
Он урод - безобразен и страшен.
Он не может любить, он не понят.
Не узнает никто, не подскажет,
Если он искореженный стонет.
А когда, извиваясь в припадке
И в попытке забыть об уродстве,
Он попросит у Бога пощады;
Он не будет услышан просто.
Но порой ему снятся дали,
Где идет он один и смеется,
Где любовь и покой ему дали
И прекрасное доброе сердце.
* * *
Я на что-то еще надеюсь,
Я бреду в полусне, в полутьмах;
А за мною неслышно крадется
Страх бессилья, усталости страх.
Я узнала, запомнила точно,
Как твердеют замерзшие чувства,
Как печаль равнодушно и прочно
Выстилает безмолвную пустошь.
Я бы вырвала сердце и бросила
И уснула надолго, без снов.
И в безлюдной тиши забвения
Обошлась бы без чувств и без слов.
15 октября 1999 г.
* * *
Синий дом в долине синих гор,
Словно зов немой, далекой жизни.
Я прошла столетия с тех пор,
Но ослепла и дорог уже не вижу.
В окруженьи равнодушных лиц,
Словно волк, затравленный флажками,
В пене пасть, полубезумный хрип;
И захлопали, защелкали капканы.
Я кружу по бесприютным весям,
Я прошла столетия с тех пор.
Но ведут меня, слепую, видно, бесы,
Не найти мне дом у синих гор.
18 января 2000 г.
* * *
Земля...
Расплескалася даль поднебесная,
Предзакатно касаясь меня.
Закачалась я в дивной песне
Как безумная, словно пьяна.
Из глубин жарко-давнего лета,
Всеприемлющей кроткой земли,
Исхудалой тоски беспросветной
Меня тонкие звуки плели.
Исступленно любовно внимала,
Растекаясь прозрачной росой,
Я извечно заранее знала,
Но теряла за пестрой тщетой.
Льется, льется даль поднебесья,
И закат превратился в глаз.
Через зелень ростков, шорох.леса
Откровенье постигла я...
* * *
Я - забывшее нечто ничто.
Я нечаянно прыгнул в мир,
Проклиная кого-то потом!..
Кувыркаюсь. Костюм шута,-
Бубенцы бестолково звенят.
Эх-ма! Господин мой сошел с ума.
Растяну безразмерный рот,
Оплеухами шутки вкачу
И заплачу, захохочу, забавляя честной народ.
Разнесется глумливый смех.
И ударят палкой меня,
Распаляясь от злобных утех:
"Убирайся, дурак, прочь!
Мы устали от слов твоих,
Уж и слушать нам стало невмочь!".
И оплеванный я побреду,
Тухлых яблок вбирая вонь,
И к господским истертым ногам
Я, дойдя наконец, упаду.
24, 27 июля 2000 г.
* * *
Ты ждешь, что я обрету,
А я расскажу тебе о гармонии,
Которая воцаряется в чертогах моей души,
Когда ты посещаешь ее.
Я раскрываюсь цветком,
Лепестки которого стремятся объять весь мир.
Хрупкие цветочные руки тянутся,
Превозмогая, не страшась, веруя.
В пламени, которое излучаю,
Купаюсь, и тепло одевает меня.
Растекаюсь струями света
И ими рассекаю расстояние и ночь.
Я ликую.
Это то, что ты сотворил со мной.
Ведь ты верил и знал.
28 августа 2000 г.
* * *
Звезды
Я прошу звезды меня к себе взять,
Чтобы светить неустанно, безмолвно,
Даже когда гаснет последнее окно,
И тухнет фонарь,
Ни один огонек на земле не живет,
И все спят.
Спят и не помнят о свете звезд.
В небо! Холодным пламенем мерцать
Торжественно, высокородно.
Под стать.
Блуждать и таять, снова воскресать
И силы тысяч лет,
Тем, что не помнят,
Тем, что спят,
Безропотно дарить.
7 ноября 2000 г
ЛУЖА
Сказка
"Не верят в мире многие любви"
М. Ю.Лермонтов
Как вы знаете, все сказки начинаются словами: "жил-был", "жили-были"... Не выдумывая ничего нового, скажем, что жила-была Лужа. Жила она где-то и когда-то, потому что не важно, где и когда. Так вот, она жила и знала, что она Лужа, но не обычная дождевая, а болотная. Лужа очень гордилась этим, ведь она никогда не высыхала. А еще она знала, что кроме нее есть деревья, птицы, трава, люди и небо. Но она не расстраивалась, что уродилась всего лишь лужей, и думала: "Значит это кому-нибудь нужно". А потом продолжала: "Я красивая, большая, у меня зеленоватая вода, во мне живут лягушки и поют на ночь песни", В общем, она была довольна.
Но Лужа была, действительно, необычная. Иногда, по неизвестной причине, находило на нее смятение. И тогда ее бурая вода начинала бурлить, распугивая лягушек. И те, в панике и недоумении, спешили прочь, недовольно квакая. Лужа и сама не понимала, что же с ней происходит. Ей казалось, что всю ее водяную душу словно тянет куда-то. В растерянности она спрашивала себя о том, чего же ей не хватает. Вместо ответа вырывались вздохи, а обеспокоенность и тревога не отступали. И все эти таинственные и мучительные движения ее души повергали Лужу в печаль и меланхолию. Потом еще несколько дней и ночей стояла Лужа, задумчивая, тихая, и единственное ее мутное око слезилось. А лягушки перебирались обратно, видя, что Лужа опять спокойна. Возвращаясь, они пытались утешить ее своими немудреными напевами. И Лужа понемногу забывала обо всех волнениях, выпадавших время от времени на ее долю...
По ночам Лужа, как водится и у людей, спала. А днем часто и подолгу нежилась в свете небесных лучей, хотя и знала, что много света может оказаться вредным и губительным. Но несвойственные ей по происхождению симпатию и расположение к небу побороть не могла. И вволю веселилась под мягким, щедрым сиянием склона неба, придумывая разные шалости.
Вот краешек неба и слепящий, ослепительный диск. Шлеп! Маленькая волна разнеслась от края до края. Бу-ул-тых! И кружочек перекатился в другую сторону. А потом снова: шлеп! бу-ултых! и обратно.
Лужа могла так играть дни напролет: перебрасывать мячик солнца покачиванием своих мутных вод, морщить и расправлять отражение небесной глади, натягивать на себя маску облака, и так без конца. Ее это ужасно забавляло, но, спохватясь, она замечала, что I уменьшается, и тогда приходилось застывать неподвижным пятном в ожидании благодатного дождя.
Маленькая, глупая Лужа. Выдадим же один из ее секретов: однажды Лужа полюбила Небо. Но если вы думаете, что вся ее любовь сводилась к потехам и резвым играм, то вы ошибаетесь. А может, вы вообще не верите, что лужи способны на любовь? А может, вы и в любовь не верите?
Верьте или не верьте, на то и существуют сказки. ... Любовь эта, необычная на первый взгляд, началась довольно просто. Лужа отражала Небо. Конечно, не все, а лишь частичку его. Но ей передавался высший, восхитительный и ни с чем не сравнимый, по мнению Лужи, цвет. Нарядившись таким образом, наша Лужа чувствовала себя, по меньшей мере, озером. Ей начинало казаться, что воды ее глубоки и светлы и сотканы из нежнейшего лазоревого полотна. Она замирала от волнения и торжественности всего, I происходящего с ней, она чувствовала себя приобщенной к чему-то неземному и недосягаемому. Само Небо озаряло ее своим светом! Важность и царственность переполняли Лужу, и тогда ей уже казалось... что она и есть Небо... Но тут Небо затягивалось тучами, Луже возвращался первозданный болотно-серый цвет. Она с содроганием вспоминала, что она - Лужа. Ее уже не радовали тенистая грациозность и прохлада ее существа, а от вида преданных лягушек хотелось рыдать взахлеб.
И она с тоской и надеждой устремляла свой циклопический глаз ввысь и ждала, ждала возвращения чудных и величественных мгновений. Как вдруг однажды поняла, что... любит Небо. И без Неба, и света, и солнца его не сможет жить, пропадет.
Жизнь Лужи наполнилась Любовью. Каждый день с рассвета и до самых сумерек вглядывалась Лужа в лицо Неба. Забывая о себе, о том, что гладь ее беспрестанно озарялась всеми оттенками синего и голубого, не замечая своих прекрасных, расцвеченных драгоценным светом вод, вдохновенно и робко любовалась небесным ликом.
Лягушки, почуяв неладное, старательно выводили рулады, усевшись вокруг Лужи, но, влюбленная, потрясенная, она не слышала, не могла их услышать. Добрые друзья не знали чем ей помочь, а про себя решили, что уж лучше бы случались с Лужей приступы тоски и беспокойства, которые прежде так их пугали. Сердца их разрывались от жалости, но все было тщетно.
"А что же Небо?",- спросите вы. С трепетом и нежностью внимало оно тихой вселенской любви Лужи и также стремилось соединиться.
В один из ясных солнечных дней Небо явилось Луже в таком ярком блеске,, что ей пришлось зажмурить глаз. Она не видела Неба, но чувствовала его теплое, ласковое дыхание. Небо иссушило Лужу. Когда она наконец открыла свой глаз, лицо любимого было к ней близко-близко, Небо принимало ее в объятия. Бестелесное существо Лужи сияло незабудковой, чистой синью.
А где-то внизу, на земле сокрушались о несчастной доле Лужи лягушки. У них осталось лишь несколько капель мутной зеленоватой воды. Они говорили, что это слезы Лужи. Бедные лягушки так ничего и не поняли, но они разнесли по свету капли. И может быть, живет в ком-то из нас частичка просветленной Любовью души.
|
|
